Пепел Клааса - Страница 102

102

Вторая возможность – держаться прежнего убеждения, то есть считать приятеля привидением, хотя слово «держаться» тут не совсем уместно, так как предполагает волевой акт, преодоление некоторого сопротивления, вера же не может возникнуть в результате простого волевого усилия, иначе это уже не вера а навязанная фантазия. Человек может не поверить своим глазам, то есть вид приятеля может не быть для него самоочевидным, он может вопреки свидетельству органов чувств считать приятеля привидением. Какие-либо мелочи, особенности поведения мнимого приятеля, или исполнившееся предсказание или просто интуитивное восприятие утверждает человека в его прежнем убеждении, которое таким образом остается мифограммой. Мифологема же, в таком случае, это обманчивое впечатление, создаваемое органами чувств, будто приведение – не привидение, а приятель. Момент выбора между двумя мифограммами и конечное утверждение прежней мифограммы и будет в данном случае мифолименом.

Ещё один пример. Бертон, герой фильма Тарковского «Солярис», снимал на видеоплёнку мыслящий Океан. По его убеждению камера должна была зафиксировать происходившие с Океаном метаморфозы, прежде всего, появление из «вод» Океана ребёнка. Но на плёнке запечатлелся один лишь туман и поверхность Океана. Комиссия приходит к выводу, что у исследователя просто была галлюцинация, для членов комиссии видеозапись – это неопровержимое доказательство за или против утверждений космонавта. Вера комиссии в доказательную силу записи – это мифолимен, отделяющий собственную мифорграмму от мифологемы очевидца. Для очевидца же, наоборот, вера в опыт, пережитый на планете Солярис (возможная гипотеза: камера «видит» не всё, что может увидеть глаз человека), является мифолименом. Мифолимен представляет собой одновременно границу и контактную зону, область встречи различных реальностей, то есть мифограмм.

Наряду с мифограммами и мифологемами существует ещё одна форма реальности. Давайте представим себе, что все мы – герои романа. Мы выдуманы автором, мы – продукт его фантазии. Верит ли он в нас? Находимся ли мы в полной его власти? Может ли он «перекроить» нас по своему произволу, может ли распоряжаться нашими судьбами, как ему заблагорассудится? Или мы обретаем самостоятельность, независимость, может быть даже власть над ним самим? Являемся ли мы гомункулами его воображения или объектами его веры? Если он уже не в силах нас уничтожить, избавиться от нас или изменить нас, то от фантазии он перешёл к вере. Таким образом, его фантазия, его интуиция открыли ему доступ в мир, который является опытом, которому он сопричастен и на который может влиять, но который не есть иллюзия, не есть плод его воображения, но реальность, открывшаяся ему через творческий акт. Такого рода реальность можно обозначить термином мифография.

Мифограммы, мифологемы и мифографии, а также соединяющие и разделяющие их мифолимены образуют мифосферу, которая синономична таким понятиям как всеобщая реальность, бытие, существование, мир, жизнь и так далее.

Какова же структура мифосферы? Мифосфера обладает скользящим, то есть относительным эпицентром. В зависимости от выбранной перспективы эпицентр смещается, а вместе с ним изменяется и вся структура мифосферы.

Мифосфера структурируется основными и производными мифограммами. Основные мифограммы – это наиболее конвергентные мифограммы. Например, «солнце» является основной мифограммой постольку, поскольку воспринимается большинством субъектов. А вот «солнце» как «звезда» или «бог» или «небесное тело» или «светило на тверди небесной» представляет собой производные мифограммы.

Мифолимены образуют цепочки мифограмм-мифологем-мифографий, соединяя их между собой и с основными мифограммами. Мифолимены определяют дистанцию между основными и производными мифограммами.

Пример. Основная мифограмма «солнце» становится производной мифограммой «Амон-Ра» посредством мифолимена «так предано нам от отцов». В другом направлении основная мифограмма «солнце» может соединяться с производной мифограммой «звезда» посредством мифолимена «научное наблюдение». По мере смещения перспективы та или иная производная мифограмма либо приближается, либо отдаляется от основной мифограммы, то есть переходит в мифологему.

Разумеется, мифофизический фокус невозможно смещать произвольно, поскольку вера, являясь источником любой мифограммы, неконтролируема. Именно вера является собственно проявлением реального. Иными словами, невозможно по собственному произволу трансформировать мифограмму в мифологему. Если субъект верит в «научное наблюдение», то разумеется он отвергает «предание», «авторитет» или «откровение» как объект веры. Можно выразиться и по-другому: мифограммы различаются своими мифолименами.

Тем не менее, мифофизическое описание феномена позволяет максимально приблизиться к инакости, поскольку инакость признаётся совершенно равноценной своей идентичности. Веруя в науку, нельзя одновременно веровать в Амона-Ра, но можно признать Амона-Ра действительным, пусть даже он доступен наблюдателю лишь отчасти. Амон-Ра в той степени является реальностью, в которой он предстаёт, представал когда-либо или когда-либо предстанет в качестве объекта веры, точно также как Солнце предстаёт в качестве объекта веры как звезда или центр солнечной системы.

Мифологемы можно реконструировать на основании оставленных ими материальных следов, например артефактов, письменных свидетельств, изображений. Но на следующем этапе их можно также постичь средствами искусства, то есть фантазией, воображением, интуицией, и реанимировать в качестве мифографий. Мифолименами мифологической реконструкции являются доказательство, аргумент, вывод. Мифолименами мифографической реанимации являются суггестивность, убедительность, автономность, внутренняя логика, эмоциональная выразительность. Мифологемы более зависимы от основной мифограммы. Доказательства и аргументы убеждают тем, что показывают соотносительные цепочки, ведущие к основной мифограмме, в то время как мифографии ведут себя более самостоятельно, автономно. Этим и отличается документальное произведение от художественного. В мифофизическом описании феномена документальность представляет собой предварительную ступень художественности, которая реанимирует мифограммы в качестве мифографий. Всё живое должно быть автономным, должно обладать собственной динамикой. Поэтому мифография никогда не может быть тождественна мифограмме. При определённых условиях мифография может развиться в полноценную мифограмму. Так, Книга Мормона – священное писание известной североамериканской секты – очевидно, была вначале вымыслом, но весьма скоро стала объектом веры, а значит и мифограммой.

102