Пепел Клааса - Страница 32

Неподалёку коротали время несколько монахов. Один, самый старший, с важным видом что-то втолковывал собратьям. Когда Шварц поравнялся с ними, слух его уловил обрывок беседы:

– Старик священник услышал однажды на молитве, как дьявол хрюкал, словно здоровенное стадо свиней.

– Это чтобы молитву расстроить?

– А то как же! Ну а муж тот благочестивый не растерялся и отвечает так: «Государь Диавол, – говорит, – ты получил по заслугам, ты был некогда прекраснейшим из ангелов, а нынче – свинья». Не успел закончить свой ответ, как хрюканье стихло.

– Чудеса! Отчего же нечистый испугался таких слов?

– Оттого, что он презрения не выносит.

– Значит, все дворяне суть бесы и свиньи, ибо и они презрения выносить не умеют.

Дворяне расположились за соседним столом, и святым мужам не поздоровилось бы, услышь благородные господа такие речи, но они и сами были увлечены разговором:

– И всё же на опасное дело Вы отважились. Рейнских побольше будет, да и князья там не столь могучи, как у нас. У курфюрста кнехтов, как грязи. Случись что, от него и дюжиной пушек не отбиться.

– Мой род древнее Веттинов, почему они должны помыкать мною? Я не собираюсь этого терпеть!

– У Императора дурные советники.

– Да, и он внимает дурным советам! В опасности князья его бросят, а наёмники разбегутся, едва казна опустеет. Это же сущий сброд, мужичьё, в них военное дело тумаками вколачивают. Только в рыцарстве опора Империи, на нашей чести и верности она держится!

Конрад потерял всякую надежду найти собеседников, которые бы не вызывали отвращения глупостью или происхождением, как вдруг заметил в дальнем углу двух постояльцев, отличавшихся от прочих гостей позой и манерами. Судя по виду, один из них был студентом, а другой – заезжим дворянином. Рядом с последним сидел мальчик, лет девяти, с весьма некрасивым лицом. Верхняя губа его едва прикрывала зубы, а нос был столь широк, что если провести две прямые линии от ноздрей к подбородку, они прошли бы через уголки рта. Шварц приблизился, чтобы рассмотреть собеседников, и с удовольствием отметил у всех троих умный взгляд жгучих, словно угли, глаз.

– Врач должен быть призван Богом, иначе он просто ремесленник, такой же, как цирюльник, – говорил тот, что постарше.

– В чём же, по-Вашему, отличие настоящего врача от простого ремесленника? – доискивался студент.

Облик молодого человека отмечен был печалью, которая, вероятно, иссушала его уже много лет подряд. Конрад невольно вспомнил брата.

– Врач должен разбираться не только в строении органов и микстурах, но и в движении небесных тел, а также разуметь связь неба внешнего, кое все мы видим нашими телесными очами, с небом, заключённым внутри человека. Врачу надлежит знать толк в болезнях, и в том, какое действие они оказывают на душу, ибо нет болезней бессмысленных, но у каждой своё место и время. Болезнь нужна человеку, как ржавчина металлу. И лечить недуги тела невозможно, оставляя без внимания душу, а потому владение искусством врачевания лежит в сердце. Ежели сердце неправильное, то и врач неправильный.

– Ах, да разве ж под силу смертным исцелить душу, осквернённую первородным грехом! – возразил студент. – Кто вообще может похвастаться правильным сердцем, когда у всех сынов адамовых оно преисполнено всяческой неправды, гордыни, злобы, блуда, зависти, и прочих неисчислимых мерзостей! Возможно ли отыскать в человеке хоть что-то, с чем мог бы он предстать пред Богом на Страшном Суде? Кто может сказать Христу: погляди, вот мои добрые дела, они не запятнаны пороком, отвори же предо мной врата рая?

Конрад подошёл к светильнику как можно ближе, чтобы его удобнее было рассмотреть:

– Обилие людей в корчме не позволит заподозрить меня в подслушивании, – обратился он к необычной тройке, – ибо тут все слышат всех, однако никто никого не слушает. Речи Ваши возбудили во мне интерес.

Расчёт его оправдался. Собеседникам оказалось достаточно беглого взгляда, чтобы составить о крестоносце благоприятное впечатление.

– Вижу, Вы человек благородный. Охотно приглашаю присоединиться к нашей беседе и скромной трапезе. Думаю, господин бакалавр со мною согласен.

– Конечно же, – студент учтиво склонил голову. – Ненастье приносит не одни только разочарования. Иногда оно сводит вместе людей, которые никогда бы не встретились при иных обстоятельствах.

Шварц расположился в торце стола и сразу же потребовал у содержательницы заведения лучшего пива для себя и своих новых знакомых.

– Судя по Вашему говору, – заговорил крестоносец со старшим из собеседников, – Вы родом из верхних земель.

– Да, я живу в швейцарском Айнзидельне. Рукой подать до Цюриха. Но родом я из Швабии. А Вы, как я погляжу, из Риги? – с этими словами он выразительно посмотрел на плащ крестоносца.

– Не совсем, хотя Ваша осведомлённость изрядно удивляет. Впрочем, представлюсь: Конрад Шварц – знаменосец Ордена Ливонских братьев.

– Вильгельм Бомбаст фон Гогенгейм – врач, призванный не людьми, но Господом Богом. Это мой сын, Теофраст.

– Ну а Вы, учёный муж, – обратился Шварц к студенту, – как Вас величать?

– Мартин, – ответил студент, печально улыбнувшись. – Мартин из Мансфельда. Бакалавр Эрфуртского университета.

– О, да Вы здешний!

– Верно. Провидению угодно было, чтобы я учился недалеко от дома. Впрочем, к чему ехать в дальние края, когда Эрфурт славится университетом на всю Германию. Вот, даже господин Гогенгейм, по своему собственному признанию, приехал послушать лекции и приобщить сына к свету науки.