Пепел Клааса - Страница 41

– Мне всё-таки кажется, что нами управляют… – говорил друг, открывая пивную бутыль. – Когда в окружение под Шали попал, думал все, п****ц… А в душе знал, что выберусь, и домой приду целый, с руками, с ногами… Я на рожон не лез, но и от пуль не бегал… Страшно было, п****ц как…. Да что я тебе рассказываю, ты, будто этого говна не нахлебался… Но вот знал ведь, что выживу, на сто процентов знал… И сейчас тоже бывает: еду в машине, думаю о чем-то своём: х**к, по радио песня – точно в тему! Я сначала думал: совпадение, показалось там, знаешь как… Потом, смотрю, эта х***я продолжается… И всё в кассу! Я теперь этими подсказками пользуюсь. Ничего, нормально. Работает…

– Эти подсказки просто твои мысли отражают, – ответил Клаас. – О чём думаешь, такие и подсказки получаешь. Это всё работает, но не в том смысле, что кто-то управляет. Мне вот кажется иногда, что я не отсюда. То есть да, здесь и ещё где-то. Как будто часть меня в каком-то другом измерении существует.

– Это как? Ты сам что ли себе эти подсказки подаёшь?

– Что-то вроде того.

– Да ты гонишь, Эдик! Ты сейчас вот сидишь на море и пьёшь пиво. Как ты можешь себе что-то подсказывать, когда сам не знаешь, что с тобой через секунду случится. Вот ё***т сейчас кирпич по голове и всё, п****ц.

– Я задолбался тебе объяснять: нет никакого «здесь» и «сейчас». Сознание твоё так устроено, что ты обо всём думаешь, как о существующем где-то и когда-то.

– Нет, я эту философию не догоняю.

– Хорошо. Вот когда ты спишь, и снится тебе чего-нибудь, где ты находишься?

– Где заснул, б***ь, там и нахожусь, – расхохотался приятель. – Или куда донесут, б***ь. Позавчера после синьки прямо на пляже упал. Просыпаюсь, ни х*я ни понятно: ночь, от моря перегаром пасёт, вокруг народ дуплится. Где я? Что я?

Приятель глотнул пива.

– Я не про то! – перебил Клаас. – Во время сна, где ты находишься? Что тебе снится?

– Да х***я всякая обычно. Не знаю, где нахожусь. Какая разница, это же сон, всё ж ненастоящее.

– Почему ты так в этом уверен? Может, наоборот, во время сна ты думаешь, что это мол настоящая жизнь, а та, наяву, – чушь.

– Ну ты загнул!

– А почему нет?

– Да потому, что если во сне тебя прирежут, п****ц придёт и наяву и во сне.

– Откуда ты знаешь? А может ты в той яви останешься? Сейчас у тебя две жизни, одна во сне, другая – наяву, а так будет одна.

– Ты йог, Эдик, я тебе говорю, чистый йог!

Приятель с досадой оглядел опустевшую бутыль.

– Ну а почему так не может быть? С чего ты взял, что мы живём только наяву?

– Потому что снится обычно вся та х***я, которая наяву с тобой происходит.

– Или наоборот: наяву происходит то, что снится.

Приятель на мгновение затих.

– Вообще-то мне один такой сон жизнь спас, – сказал он, удивляясь самому себе. – Снится мне, короче, что мы аул зачищаем. Я его в глаза никогда раньше не видел. Иду, улицы, заборы каменные, местных – ни души. Мои пацаны сзади. Тут из-за поворота дом показался. Ну дом как дом, ничего особенного. Вроде, дальше идти надо, а я встал как вкопанный, и п****ц. Ноги не несут и всё, к земле приросли. От дома, знаешь, как будто опасность какая-то идёт. Просыпаюсь. Что за х***я, думаю, снится. Нет, чтоб что-нибудь хорошее, тёлка классная там… – Приятель закурил, сделал пару затяжек и продолжил. – Через неделю, короче, забрасывают нас на вертушке в горы. Прочёсываем местность – всё чисто, даже растяжек нет. Ну не ждали. На третий день заходим в аул. Смотрю, что-то знакомое. Думаю: где я мог это видеть? Снимки не показывали, видео тоже. Вдруг, х**к, из-за поворота тот самый дом, точь-в-точь как во сне. Я как заору: «Назад!» Только рванули, оттуда как ё***т. Ещё бы секунда, всех бы положили. Пацаны потом спрашивают: «Как ты его заметил?» «Глаза, – говорю, – в голове надо иметь, а не в жопе». Про сон ничего не сказал, конечно.

– Ну вот, – Клаас взял три пляжных камешка и принялся жонглировать. – Я бы сказал, что одна твоя часть предупредила другую. А их, на самом деле, может быть множество. В какой-то из твоих жизней Чечни вообще нет, и мы с тобой незнакомы, а идешь те сейчас себе по Бродвею и трясёшься за свои акции. Или вот, например: ты – Василий Буслаев, русский богатырь. Лежишь в сенях, пьешь меда́.

– Ага, Буслаев, б***ь. Ещё сажи, Садко, б***ь.

– Ты же хотел в детстве быть Буслаевым, значит ты и есть Буслаев. А я великий магистр Тевтонского Ордена Герман фон Зальца, иду на тебя, алкаша, войной!

Эдик сбил камнем пустую бутылку и сделал вид, будто готовится швырнуть второй в голову приятелю.

– Ах ты немецкая сука, – засмеялся тот и принялся бороть Клааса. – Я тебя сейчас утоплю, б***ь, как Александр Невский твоих родичей в Чудском озере! Кто, на х*й, с мечём к нам придет, тот, б***ь, от меча и погибнет!

– Молодой человек.

Клаас успел дойти до порта и смотрит в воду, облокотившись о каменную ограду. Услышав оклик, Эдик оборачивается. Перед ним – две натянутые на лицевую кость улыбки.

– Мы хотели бы Вам такой вот журнал подарить. Тут о природе, о времени, в которое мы живем, о том, как достигнуть счастья.

– Знаю, знаю, – отвечает Клаас. – Свидетели Иеговы.

Лица расслабились.

– Вы знаете нашу организацию?

– Да, я много вашей литературы перечитал. Но, если честно, пока далёк от вступления в ряды.

Поговорив немного, Клаас берёт журнал и отправляется в бар. У него не нет ни малейшего желания брюзжать на беспардонность Свидетелей, как делают его знакомые. Ему кажется странным, что люди, которых круглосуточно насилуют рекламой, вполне глупой и агрессивной, возмущаются, когда им дарят почти невинный пропагандистский журнальчик. Иеговисты, как и тысячи им подобных, по-детски надеются, что, «грешники» не то что купят продукт для похудения, или нержавеющий ёршик для мытья посуды, или проголосуют за очередную самодержавную мразь – нет их надежды скромнее, они рассчитывают избегнуть Армагеддона, получить ПМЖ в царстве Иеговы Бога и забрать туда с собой хоть горстку грешников. Для этого грешников надо уговорить влиться в «организацию», перестать бухать до посинения и бить машины по пьянке. Разумеется, какие-нибудь святые апостолы в верхах получат свой «откат» с пожертвований новоспасшихся, но это ведь сущие копейки по сравнению с гос. налогами, да гос. взятками. По крайней мере, десять миллионов иеговистов, рассеянных по миру, не служат в армии, и вряд ли им придётся, как Клаасу, смотреть на собственные руки с ужасом и отвращением. В нём заговорил потомственный религиозный пацифист. Или просто человек.