Пепел Клааса - Страница 94

– Элитарии? – губы Джеймса кривит ухмылка. – Неологизм?

– Именно элитарии, потому что элитами это сборище психопатов назвать нельзя. У элиты есть совесть, представление об общем благе. Элита должна быть аристократией духа, а не аристократией денег. Элитарии не имеют совести, они рвутся к власти как большевики, вступают в союзы со всеми, с кем выгодно, не останавливаются ни перед какими жертвами. Глобализация – это мировая гражданская война, перманентная революция богатых уголовников против человечества. Чем больше эти троцкисты преуспеют, тем беспощаднее будет становится их террор. Пока они ограничиваются простым оружием, а скоро в ход пойдут тактические ядерные вооружения. Они устроят концлагеря величиной в страны. О, если бы Аллах дал мне мужество и сил, чтобы кричать о грядущей опасности, будить людей! Но я так слаб, так слаб.

Аль Балазури опускается в кресло и отворачивается.

– Лично я уповаю на природу, господа! – Сергей Павлович грациозно жестикулирует. – Природа выводила человечество из тупика не раз. Пока мы сетуем на собственную глупость и бессилие, рождается новое поколение. Не знаю, что в действительности скрывается за расхожим термином «дети индиго», но парочку таких вундеркиндов мне довелось встретить. И вот, что интересно. Эти ребятишки отличаются от «нормальных» детей не только высоким ай-кью. Герман Канн был выдающимся интеллектуалом, но скорее в количественном измерении, чем в качественном. А эти мыслят совсем иначе. Спрашиваю одного такого: «Как ты думаешь, почему люди воюют?» Он мне и говорит: «Воюют, чтобы остаться самими собой. Ведь если бы люди внимательно друг друга слушали, то быстро бы поняли, что каждый человек прав. Им пришлось бы себя менять. Никто бы тогда не верил в собственную правоту и не смог бы никого обвинить. Тогда бы всем пришлось думать головой, а люди хотят жить инстинктами». Представляете?

– И сколько лет этому философу? – мимика Осиртовского изображает неподдельное удивление.

– Девять.

Лихорадочный огонь в глазах Осиртовского сменяется тихим светом, шалое выражение лица – раздумьем.

– А ведь может статься, Вы правы, Сергей Павлович, – произносит он тоном ведущего детской радиопередачи. – Мы подошли к следующему витку биологической эволюции, предсказанному великим Ницше!

– Рождение сверхчеловека?

– Да, сверхчеловека. Или божества, если хотите. Не в том смысле, как это понятие толкуют иудаизм, христианство и ислам, а скорее в античном ключе: боги как бессмертные совершенные люди. Сверхчеловек, конечно же, сверхчеловек!

«Ни в чём не знает меры, – думает Клаас. – Минуту назад кричал, что всё погибло, и вот на тебе, сверхчеловек ему мерещится».

– «Я учу вас о сверхчеловеке, – декламирует Осиртовский, просветляясь с каждым словом. – Человек есть нечто, что должно преодолеть. Что сделали вы, дабы преодолеть его?

Доныне, все существа создавали нечто, что выше их; вы же хотите стать отливом этой великой волны и скорее вернуться к зверям, чем преодолеть человека?

Что такое обезьяна по сравнению с человеком? Посмешище либо мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека – посмешищем либо мучительным позором.

Вы совершили путь от червя до человека, но многое ещё в вас – от червя. Когда-то были вы обезьянами, и даже теперь человек больше обезьяна, нежели иная из обезьян.

Даже мудрейший из вас есть нечто двусмысленное и неопределенно-двуполое, нечто среднее между тем, что растёт из земли, и обманчивым призраком. Но разве велю я вам быть тем либо другим?

Слушайте, я учу вас о сверхчеловеке!

Сверхчеловек – смысл земли. Пусть же и воля ваша скажет: Да будет сверхчеловек смыслом земли!

Человек – это канат, протянутый между животным и сверхчеловеком, это канат над пропастью.

Опасно прохождение, опасна остановка в пути, опасен взгляд, обращенный назад, опасен страх.

Величие человека в том, что он мост, а не цель; и любви в нём достойно лишь то, что он – переход и уничтожение».

– Не знал я, что Вы страницами зубрили Ницше, – Сергей Павлович благосклонно разводит руками. – Знаете что? Не стоит отчаиваться в возможностях природы. Мы чересчур пристально вглядываемся в современность, нужно слегка отвлечься от фактов. Факты не созидают будущего, они лишь вызывают уныние у современников. Вот спорили Афины со Спартой, что лучше: олигархия с уравниловкой или демократия при социальном и имущественном расслоении; а будущее оказалось за теократией: в Риме воссел папа, в Царьграде – басилевс, оба – наместники Бога на земле. А что творилось в эпоху реформации? Реки крови пролили, тонны бумаги, бочки чернил извели, полемизируя о спасении души. Надо зарабатывать место в раю добрыми делами, – твердили одни. Нет, – кричали другие, – главное верить, что место в раю за тобой уже забронировано, и добрые дела придут сами собой, от широты душевной, так сказать. Ну и что, кого эти вопросы волнуют в двадцать первом веке? Так и мы, господа: рассуждаем о демократии, охлократии, Путине, Буше, а будущие поколения над нашими спорами посмеются. Имена да Винчи и Шекспира сегодня известны каждому школьнику, а кто вспомнит их современников из мира политики? Любители истории, и больше никто. Боже мой, да кто вспомнит про Путина лет эдак через сто, двести? Уверяю вас, господа, только специалисты.

Клаас, будучи не в силах бороться со сном, извиняется и уходит спать. Эльза, вызывается показать отведённую ему комнату. Улучив мгновение, когда она не могла бы поймать не себе его взгляд, Клаас украдкой рассматривает её.